В Бездну всё, я так замёрзну! - закутываясь в плащ, яростно думал градоправитель. Пребывание на высоком стуле уже не казалось интересным времяпровождением. Ногами он уже поболтал, обслуживающий люд давно - ещё в обеденное время, представляете? - расставил стулья и вообще подготовил помещение к аукциону. Оставалось только ждать, пока, так сказать, гости, рассядутся. Тогда он подымется со своего места и, как всегда, что-то скажет. Потом уже начнётся аукцион. Или "распродажа личного имущества в хорошие руки".
Нельзя сказать, что Генри так уж и устал: скорее, затосковал. Ну да, выгнал весь чиновничий состав на отдых - "здание нужно проветривать", и плевать, что нормальные люди так делают весной, - и отлично поработал. Даже эффективнее обычного, вот уж чудеса. В обед напугал всех в "Пилигриме" своим видом - злой, как стая голодных мальбров, и следит за работой взглядом марены. Такого кто хочешь испугается. И когда работающие тут люди совершенно внезапно получили отдых на два дня, его разве что в боги не возвели. Кое-кто, конечно, остался - на добровольных началах.
Что ж, все на местах, можно и начинать.
Редкое зрелище вышло из тени и спокойно остановилось где-то посередине импровизированного постамента.
Всем добрый вечер. - Зелёные глаза блеснули. Надо же, кому-то такие вещи интересны. Давно нужно было заняться этим делом. - Сегодня здесь будет представлена всего лишь книга. Хотя знание и есть единственно подлинная ценность. Мне, как - градоправителю, да-да, - бывшему владельцу, приходится сказать несколько слов о ней. Может быть. В любом случае, надейтесь на свою удачу. - Даже улыбается О'Брайн как все люди, хотя глаза у него как лёд со своей жутковатой тайной.
А теперь - обратно в темноту, посидеть на барной стойке. И самое главное - не заржать. А то вся репутация насмарку.
Что и говорить, ему сегодня действительно стало весело.

Перед глазами маячила знакомая печать. Тяжелая слегка удлиненная голова с витыми рогами, немыслимо переходящими в спину, держалась на пластичной тонкой шее, которая в свою очередь тянулась, извиваясь, вплоть до основания хвоста, столь же необычного. Длинный и сальный, обвивающий все тело чуть ли не два раза, на конце он заканчивался очаровательным, похожим на разросшийся цвет, кончиком. Но все-таки обаяния этому чуду явно не хватало: широкие когти передних лап цепко держали покореженную играми власти корону; раскрытая пасть была обращена кверху. Ни дать, ни взять  - помесь лайнокхарра и аспиды. Знак гильдии Алхимиков. Мало приятного.
Аукцион, книга, градоправитель... Глаза сами выхватывали слова из вороха витых закорючек. Охота, городской мост, полночь.
Но... но... почему она? WTF?! Это выходило за рамки понимания, ставило под сомнение дальновидность гильдии, и разумность ее решений в целом. Да, нет оснований спорить, Мастер Гильдии был человеком не глупым и отлично разбирался в людях – что отчетливо видно по надлежащему ему статусу – и, разумеется, отправлять Грейганн в «Пиллигрим» было выигрышно если не для самой гильдии, то хотя бы ему. И это пугало. Откуда ж знать, насколько запутаны мысли в голове у этого скупердяя?.. 
С одной стороны правильнее было бы послать всех к черту на куличики и завалится уже спать после вылазки в город. А с другой... глупо, ой глупо, отказывать самой влиятельной группе в Рейнсоне, которая к тому же недавно спелась с церковью. Всеобщее уважение семьи Грейганн могло мгновенно раствориться в пустоте и никогда более не вернуться. Церковь редко прощала даже мелкие предательства, особенно если это было выгодно.

Мрачно оглядывая темный провал и ведущую туда лестницу, ступени которой держались чуть ли не на соплях мучеников, девица подумывала, что еще может незаметно смыться. Но рассудок вторил, мол, бесполезно. И поздно.
Трактир «Пиллигрим» - а, да, это был он - славился, естественно, дурной репутацией. Ожидать чего-то другого от Дома  Блаженств нелепо. Стражники, чиновники, верхушки общества, да черт знает кто еще... они все помазаны этим заведением, и помазаны не в том месте. Улыбка. Эффира в некой мере разделяла выбор тех, кто здесь бывал. Нет смысла скрывать, иногда ведь хотелось расслабиться в умелых руках незнакомого красавца... или красавицы?.. Душу тоже надо тешить, душе надо отдыхать. В этом мире невозможно оставаться святым. Хотя бы потому, что этот мир не для святых. Но сие вовсе не мешает его процветанию.
Коридор, тянувшийся под зданием, оказался длинным, и в сознание закрался страх, что он так и будет петлять в неведомом направлении. Радоваться или горевать одиночеству в этом замкнутом подвальном пространстве – тот еще вопрос.
Дом правительства и «Пиллигрим» - как символично. Эффира здесь была в первый раз, ибо из женщин это место посещали разве что проститутки и те – отборные. Блестящие, переливающиеся азартом внутри и невероятно красивые, дорогие, изысканные, готовые выполнить даже самый извращенный каприз и пробыть ночь в роли другой женщины, той, которую желает видеть клиент.
Вход в главный зал в поле зрения появился внезапно, сразу за поворотом. Едва заметный свет в ровном широком проеме стены казался спасительной территорией. Но ничего примечательного и волшебного там, увы и ах, не оказалось. Стены, пол, стулья, в общем, все по списку. А где мишура на стенах и шарики с флажками на потолке? Обидно.
Несмотря на приличное количество кучкующихся людей, Грейганн прибыла далеко не последней, если только хаотично расставленные табуреты со спинками не являлись частью отсутствующего оформления помещения.
Что сказать, игра начиналась с довольно унылого старта. Градоправитель – один штук, лот – один штук, кучка самовлюбленных баранов -  с излишком продаю оптом и в розницу.

Незаметной тенью она быстро лавировала через множества запутанных ходов и коридоров.
Ей не было страшно, но и никакого интереса эти стены не вызывали.
Гораздо интереснее полубогине было узнать – что же случится там, куда она отправляется... Кстати, не удивляйтесь столь благодушному к веселью настроению – сегодня для неё был выходной, и, она решила сделать себе приятное.
Ну да всё по порядку! Дело в том, что Юмалатар направлялась в тракриръ с весьма забавным названием «Пиллигримм», и на не менее забавное событие – аукцион, на котором выставлено будет, собственно, ничто иное как (нет, вы только вслушайтесь в это!) божественная (нет, ну правда смешно) книга «Громоотвод» (а название так вообще смерть).
Нет, наивные человечешки (ох и досталось бы девушке от матери за такие мысли), конечно же, верили в божественность сей книги, но вот полубогиня, прочитавшая всё в доме Ярны вдоль и поперёк, знала, что всё это бред сивого Рурька.
Однако веселья ей это не уменьшало.
И именно из-за патологической юморной натуры она и решила поучаствовать в данной рейсонской народной забаве.
Ну и из желания извлечь некую выгоду, конечно.
Но вот Юмала и на месте. Желаете услышать пару слов о самом месте? О, это уютный, но в то же время и пугающий дом. Находится он под местной мэрией и служит местом собрания Гильдий.
Люди, собравшиеся здесь, тоже весьма интересны: сам градоправитель (продающий «тетрадку», как нарекла Громоотвод девушка), библиотекарша города, ещё пару неизвестных в плащах, и некто рыжий и очень знакомый...

Сиенна, и ты тут! Кто бы мог подумать!.. Хотя, мы же сёстры, так что неудивительно, что выбрали в качестве развлечения одно и то же...
Юмалатар уже хотела было окликнуть старшую дочь Средней Богини, как внезапно, по старой доброй традиции, врезалась в кого-то.
Девушка уж хотела было повернуть всё в шутку, как неожиданно узнала человека.
Дело в том, что желания начать общение с тем самым Фьерстой не было никакого, и поэтому, буркнув что-то вроде «Прошу прощения!» она змейкой скользнула к бестии-сестрице (которая, кстати, дабы развлечь себя, уже потянулась было к всевозможным винам).
Сиенна, не знала, что ты посещаешь такие заведения!.. – выговорила полубогиня хриплым, от долгого молчания, полушёпотом.

Раздражительная, может, вспыльчивая? Нет, ни один из знающих Симорен не использовал бы подобные прилагательные для ее характеристики, но странно саднящее грудь чувство зарождалось где-то внутри. Ей не нравилось происходящее, причем отнюдь не повышенной концентрацией подозрительных личностей или гипертрофированной важностью момента, а просто своей затяженностью. Уже минут двадцать ничего не начиналось. Все реже взъерошенные недружелюбным холодом люди, тихо выругиваясь, влетали в помещение, все громче становился шорох, когда они отряхивали снег с верхней одежды, размещали ее на спинках стульев, беспокоясь, не замерзнут ли без нее. Воздух сам несладким киселем застыл в постранстве и изредка
       колебался,
   словно
           медуза.
Кто-то чихнул, и стало еще неуютнее.
     Симорен, не обделенная фантазией и детскими фобиями, представила, как зараза расползается по полумраку помещения, используя сгустки темноты в качестве опоры, и, заискивающе улыбаясь, заглядывает людям в глаза. Может, у заразы сегодня озорное настроение, и порабощает она лишь тех, кому никак нельзя заболеть. Того усатого господина, например - выглядит как типичный отец семейства, вырвавшийся на минутку из домашнего ада, который, впрочем, так дорог сердцу. Или же шутить заразе совсем не хочется, она устала от холода и давления, ей хочется отдохнуть, она выбирает легкую жертву, вроде той худощавой девушки с болезненным цветом лица.
     Когда, когда ОНО начнется? Легкая и, хочется верить, безболезненная авантюра не должна была превратиться в безвольное ожидание. Симорен доводилось скучать, но скучать и ждать - разные вещи. Она, конечно, и книгу с собой прихватила - а как же иначе, все же держит лавку в городе, постепенно пристрастилась, вернее, привыкла к чтиву - но тут слишком темно для такого способа скоротать время. Зажечь лампу - значит привлечь к себе излишнее внимание. Она же тут больше никто. Получит деньги, со спокойной душой пойдет спать. Авось, “Громоотвод” продадут подороже.
     Симорен, как это обыкновенно бывает с ненаходящими себе места людьми, стала изучать собравшуюся в сем злачном месте публику. Она бы посмотрела стеклянным взглядом в окно, но оно было далеко и неправда, а люди хотя бы в зоне досягаемости. Но, увы, недостаточно близки, чтобы завести негромкую беседу хоть о чем-либо. Разве что с О’Брайном можно было пообщаться, но он не выглядел человеком, желающим перекинуться парой фраз даже с такой приятно рыжей особой, как она. Таким образом, оставалось лишь созерцание прочих индивидуумов, результата божественного творения. Может, и самих богов, притворившихся смертными и заявившихся сюда для ни к чему не обязывающей азартной игры? Мысль эта была слишком мимолетна и быстро растворилась в потоке других, не поддерживаемая вниманием, потому ни к каким серьезным выводам Симорен не пришла. Она просто позволяла взгляду и дальше скакать с лица на лицо, с руки на руку… Кстати, последние выдавали всех: и чинных, и чванных, и жеманных, и жеваных, и морщинистых. Нервные руки у нервных людей, неподвижные - у спокойных. Древнее правило, психологии, что ли? В любом случае, этот невербальный жест настолько примитивен, что относить его хоть к какой-либо науке чрезмерно.
      Потом она вспомнила о своих собственных руках и пришла в ужас: нервы, нервы! Пальцы хотели бы теребить подол платья, но тот был слишком низко, а задирать его специально, обнажая колени в плотных чулках, девушка никогда бы не стала. Да и нечего потакать собственному телу! Пальцы же истерично бились друг о друга, переплетались…. Целуются они, не иначе. Чувствуя себя созерцателем некого священного процесса, волшебного полового акта, Симорен - словно чужая самой себе - стала неотрывно наблюдать, как эти шалуны резвились, кувыркались и чуть ли не повизгивали от удовольствия. Вот кому не было скучно, действительно. Даже самой владелице совокупляющихся конечностей стало спокойнее на душе, нежеланная волна раздражения спала, а потом нашлись и силы остановить диковинный танец. Удивительно: до этого момента она воспринимала пальцы как совершенно отдельных существ, и даже не думала ими управлять. Чудная рассеянность, да и только.
      Меж тем прошло еще минут семь, а ожидание прервано все еще не было.

Перед глазами все плыло. Столья, стулья, фиолетовый Градопоправитель, Симорок... Морок, да, действительно, какой-то дикий, невнятный морок. Что ж, очень даже в твоем стиле, дорогая Сиенна, воспринимать эту странную реальность немного в другом контексте, играть словами, перекатывать на языке тяжелые кофейные и шоколадные шарики звуков и вот, пожалуйста, она уже ускользает из твоих и так не очень цепких ручонок, рассыпается, просачивается сквозь пальцы и одновременно утекает в черный сток раковины, как неиспользованная кофейная гуща, скрывающая так много тайн будущего, но, почему-то, не желающая рассказать их гадающему. Разве что опытный бариста приблизится к разгадке тайны настолько близко, что не сможет выдержать своего знания, обезумеет и умчится в кофейный рай на попутках, где для любителей кортадо, текут молочные реки, а кофейные зерна лежат на их берегах.
Хм, довольно странно, что меня так резко унесло в сторону кофе, разве что где-то запах появился, навязчиво лезущий все это время в нос. А может просто очередной выкидыш этой непонятной реальности. Все в этом прекрасном мире возможно, раз уж боги и полубоги случились. Кстати, о полубогах.
Ко мне уже пробиралась сестричка, издалека сверкая своими глазищами. О’кей, только Светлой богини не хватало для полного счастья.
Боязливо огляделась в поисках матушки. Вот не надо. Только бы не она. Убьет же. Повесит и четвертует. Впрочем, утешает то, что жертвой будет не она одна, и смерть покажется веселее с сестренкой. С таким троллем-то.
– Ты не замечала, но я в таких местах постоянно ошиваюсь. Просто тебе не говорю. – Легкий шепот в отвес улыбкой на устах. И кто бы сейчас сказал, что вот это чудо… Даже не знаю, как описать. Просто страшное ололо, нет? Ок. Просто страшное чудище.
Начало аукциона затягивалось, Градоправитель что-то там бурчал, Симорен все никак не могла справиться с непослушными пальцами…
- Хэй, народ, ваши предложения? А то я забираю эту книжечку себе, – нет, ну а что? Если предложений нет, то книжка возвращается в мои цепкие лапки.

Пока обезличенная серая масса, в просторечии окрещенная толпой, колыхалась в раздумьях, не предпринимая абсолютно ничего для своей ничтожнейшей выгоды, градоправитель достал - незаметно, в чём и было его любимейшее занятие, - кисет, наполовину уже кем-то опустошённый, но до сих пор содержащий в себе горсть пряных, рассыпающихся в пыль ароматных трав-благовоний, и крепкую трубку, державшуюся здесь только из-за того, что он не велел от неё избавляться. В этом подпольном торговом центре низменности менялось многое: состав барной полки и крепость напитков, мебель, пропитывавшаяся насквозь дурманом, парни и девушки, рабочие, курительные принадлежности и сама дурь, стоившая едва ли не целый здравый смысл, - а эта серая невзрачная трубка ожидала своего часа под стойкой всегда.
По слухам, во время очередного ремонта/перестановки у кого-то возникло смутное подозрение, что этот выдолбленный кусочек дерева, пропитанный пеплом, пропал, затерялся, растворился в пыли... Весь "Пилигрим" перевернули вверх дном, чтобы найти скромную пропажу закатившейся в уголок.
Да, славные времена. Власть пьянила Генри, но не слепила. Когда-то один из наставников обронил: "Если люди хотят видеть тебя чудовищем, они будут видеть тебя им всю твою жизнь, как бы ты ни поступал". Мысль была в своём роде мудра, и О'Брайн вооружился ей. И ни разу не сожалел.
А сейчас он спокойно раскуривал трубку, некогда устроившей тут огромнейший переполох, и казался оживлённым. Два голоса уже отзвучало под холодными сводами. Может, стоило сказать хоть одно слово? Он всё это устроил. Или же ему, отпрыску одного из богатейших родов, приспичило покурить - о да, публика падка на ЧУЖИЕ вредные мелкие привычки, - только потому, что пальцы свело от холода?
- И за что же вы так разрываете несчастный товар? Так я уж скорее сам приплачу и оставлю сию ценность себе, - насмешливо и зимне прозвучал голос, сиплыми тонами вонзавшийся в глубины разума. Такое иногда действительно имело место.- За чужие нелепые сны, пустые искрящиеся слова?
О да, Генри О'Брайн говорил лишь то, что от него желали слышать в самой Бездне своего жалкого мирка в голове. А его проскальзывающая весёлость была лишь ставшими ровными уголками губ, навечно опущенных вниз.
Разве что такие тона превращали и так немноголюдный Дом Правительства в склеп, где жив был только сам правитель. Жизнь и зарплата были дороги каждому.
- Возможно, стоило устроить охоту... Настоящую охоту за книгой, в конце поиска которой всех ждал бы сюрприз. Как Гильдии, так и простых участников... - Тихий, едкий шепоток. И эти яркие зелёные глаза, внутри которых полыхает ледяной огонь...