- Неблагодарные твари! - повысив голос еще на полтона, раздраженный и задетый, Мольер крушил стеллажи с толстенными потрепанными фолиантами, успрямо жестикулируя и направляя свою немалую силушку на уничтожении памяти о нескольких столетиях. Возможно, после этой выходки он бы получил нагоняй от собственной дочери, которая кропотливо эту историю и собирала, но что такое упрек дочери перед предательством собственных творений? И как? Все эти долгие и ужасно скучные века они были полностью во власти его величая и священности. И это не пустые слова, не имеющие под собой реальной основы, а неоспоримый до сего момента факт. Создатель влил в первых земных шакхарров преданность покровителю, и эта эфемерная консистенция связала души их потомков навечно с Красным Богом. И нет силы, которая могла бы разрушить узы. - Как же, бес их растерзай, они смогли выпутаться?! Другой вопрос...зачем? - искреннее непонимания желания суверенитета со стороны своих кошачьих рабов  ясно отразилось в его глазах.  Юноша, бросивший, наконец, разрушение одной из самых обширных библиотек Химмела, уже несколько минут увлеченно разглядывал себя в высоком зеркале с ажерной посеребнной рамой, в чьих разнообразных завитках и цветках прятались его создания, а точнее их деревянные и также окрашенные миниатюры, оживленные простейшим желанием. В гладкой, ничем не замутненной поверхности, отражалась злая усмешка на губах да мстительный голубой огонек, неровно горящий в очах Бога. Мгновение. Юноша медленно провел ладонью по лицу, и теперь из зеркала на него смотрело его изменившееся отражение: темноволосый мужчина в довольно простой одежде, грубоватыми чертами лица и угрюмым тяжелым взглядом. Окинув себя последним довольным взглядом, Мольер испарился, чтобы появиться в Лесу рядом с Городом Грехов. Он решил сыграть с главой семейства шутку, способную наказать последнего так, как тот даже не ожидает.
...Оказавшись на земле, на коей не был уже довольно давно, Господь Бог с каким-то остервенелым любопытством стал постукивать тяжелым каблуком своего сапога, усыпанную изморозью и пожухлой травой, замерзшую грязь. Шильгарр спокойно спал за одним из поваленных шкафов в то время, как Мольер уходил, посему он решил, что сейчас в Среднем Слое где-то пять или шесть часов утра: все еще было темно, но уже не так душно, как ночью. Закончив со своим глупым занятием, мужчина, коим бога видели ближайшие пары совиных глаз, своим ходом отправился к логову предателей. Гнев, свернувшись в клубок, притих. Ждал.

Он никогда не был в этом лесу, хоть и создал его, собственно, своими же руками. Но сей эпизод стерся из памяти, так как не был столь важен. Мольер не знал дороги, но заблудиться не мог по определению. В голове не смываемым узором развернулась карта местности со всеми корягами, чащобами и обманными тропами. Тело мешалось, оно было странно неуклюже, как казалось самому богу, сидящему в мужчине лет тридцать от роду. Но, тем не менее, он не хотел появляться в своем обычном облике: боялся испачкаться. Брезгливость его объяснялась, наверное, тем, что он слишком много думал о том, как выглядит. Небрежность в одежде всегда была продумана до мельчайших деталей, прическа аля взрыв на пекарне также был четко смоделирован. Он был богом и у него... были свои божественные тараканы.
До конечного пункта его мини-путешествия было еще час пути. Сложно было бы объяснить неведающему, зачем существу, способному перемещаться в пространстве со скоростью света, идти пешком, да еще и переноситься в такое отдаленное место от назначенного. Проклятая скука лишь разбавленная неприязнью и возмущением не давала ему покоя. Конечно, Мольер мог бы появиться из неоткуда и перерезать всех созданий, когда-то ему поклонявшихся до одного сразу же, но это было бы чертовски неинтересно. А так и погулять вроде как вышел и дело доброе сделал: избавил от тварей Лес.
Холод хватал за запястья и тянул полюбоваться на застывшие в своем истинном природном великолепии озера. Ели, стоящие в оцепенении, шептали ему: "Остановись, отец, посмотри вокруг..." Но он, раздраженно поджав губы, шел к намеченной цели. Пальцы мгновенно разорвали привычную паутина льда, желавшего окольцевать их - подарок от духа Леса.
- Глупец, - но довольная ухмылка все же коснулась потрескавшихся линий лица.  Он втянул носом морозный воздух приближающегося утра и почувствовал знакомый запах влажной шерсти. Ранее не обращая на это внимание, Мольер прислушался. Недалеко от него, но достаточно, чтобы глаза не могли его видеть, бродил шакхарр. - А вот и первый агнец. Жертвоприношение когда-то было в моде, хе-хе... - и нет ничего удивительного, что бог тут же свернул с маршрута и направился к одному из подозреваемых. Он легко прошел сквозь ровные ряд мохнатых елей с синеватыми иголками, еще раз втянул их неповторимый аромат. Хищная ухмылка ярким пятном отразилась на бледном лице. Черные зрачки расширились. В нескольких десятках метров от него стоял белый кот. Презрительный взгляд оглядел его и вынес приговор: выродок. Издревле шакхарры были коричневых цветов, а светлы тона - это уже из ряда вон. Удивленный сим открытием и еще более пораженный тем, что сей экземпляр уже походит на взрослую особь, он решил, что если бы не дело, чей результат - полное уничтожение кошачьего рода, он бы приказал Инверно очистить семью от таких насмешек Ярны. Мольер приблизился, выплюнув:
- Ну, здравствуй, ошибка природы.